Шоу превзошло все ожидания. Фантазия Антонио Марраса снова не знала предела. Модели напоминали смесь вечерних туалетов и народного костюма. Платки в духе Павловского Посада сочетались с норкой и шифоном, расшитым крупным бисером. Блестящие атласы с цветочными принтами и позолотой соседствовали с шапками-ушанками и сапогами из грубой кожи.

Героиней коллекции стала творческая и неунывающая личность, способная придать элемент роскоши даже военным френчам и широким солдатским поясам!

Такие наряды могла бы придумать какая-нибудь бывшая графиня, пригретая в трудное время крестьянской семьей. Все выглядело эффектно и гармонично, что бывает, если за дело берется человек с врожденным чувством вкуса.

Однако Антонио Маррас не привык следовать одной идее. Его конек - артистичное смешение не только стилей, но и времен. В моделях было заметно влияние 70-х годов прошлого века: многослойные костюмы, сарафаны в несколько ярусов, длинные юбки в пол, обувь на платформе.

И, конечно, излюбленный дизайнером трикотаж: орнаменты, жаккарды, джерси… Продолжительные аплодисменты вызвало белое вязаное платье с аранскими узорами. Традиционное на первый взгляд полотно было густо вышито кустиками ярко красных ягод, словно побитых морозом. И от этого выглядело обновленным.

Роскошно, современно, неожиданно! Задуманная тема была раскрыта с подлинным художественным мастерством.

Это еще раз доказало простую истину: талантливый дизайнер создает не модели, он создает  истории, рассказывая их языком моды.

Я объявил войну корсетам

Деление женской фигуры на две части: вздымающийся бюст и выступающий зад в начале XX века выглядит просто смешно! В 1906 году Пуаре создает платье, юбка которого начиналась от груди и ниспадала до пола. Этот свободный силуэт струится как нежная волна, повторяя изгибы тела. Долой жесткие корсеты! Взамен гибкий бюстгальтер, легкий пояс вокруг бедер и, конечно, шелковые чулки телесного цвета. Иллюзия обнаженных ног – королевский подарок не только женщинам, но и мужчинам! Вскоре с легкой руки Пуаре прогулочные и визитные платья укоротились до щиколотки, став «просто бесстыдно короткими». Париж ужаснулся… и новшество быстро вошло в моду!

Маэстро невероятно преуспел в перестройке моды на новый лад: первым предложил надеть шаровары, которые позднее превратились в юбку-брюки, ввел в европейский костюм крой «кимоно». Он отменил пышные прически, фальшивые локоны и шиньоны, сделав эталоном гладкие, естественные волосы. Модницы сели на диету. Да здравствует хорошая фигура вместо хорошего корсета!

Я исполняю желание женщин, которое они выразили сами

Талант Пуаре позволял мыслить широко. Маэстро моды не только  придумывал одежду, он диктовал стиль жизни, превращая серые будни в праздник, а женщину – в королеву.

Времена пастельных, чахлых и «неврастенических тонов» остались позади. Пуаре взял курс на восток. В моде – фейерверк ярких, экзотических цветов: алый, оранжевый, лимонный, ультрамарин, изумруд, бирюза. Пуаре жонглирует красками, дразнит, искушает публику, создавая настроение волшебного приключения. Платья шьют  из шелка, кружев, панбархата и тюля, украшают бисером, эмалью и перламутром. В моде античный орнамент, арабская вязь, украинская вышивка.

В 1913 году Пуаре берет в аренду текстильную машину, приглашает художника Рауля Дюфи и начинает массовое производство «печатной ткани» – эмприме. После серии опытов ему удается создать новые текстильные рисунки. Теперь шелк, сатин, хлопок, лен выглядят просто феерически!

До Пуаре все духи имели приблизительно одинаковый запах. А что если использовать эссенции в необычных сочетаниях? И поместить их в оригинальные флаконы? Создавая новые ароматы, маэстро создавал новые образы: «Роза Розины», «Китайская ночь», «Запретный плод», «Алладин», «Антинея». Вскоре за духами последовали туалетная вода, одеколон, мыло, пудра, сценический грим.

Я не ждал, пока мой успех вырастет сам по себе…

Мода и стиль требуют постоянной рекламы.

В 1910 году Пуаре организует первое в истории автомобильное турне по столицам Европы с участием «живых манекенов». Поль Пуаре в компании девяти манекенщиц побывал в Берлине, Брюсселе, Франкфурте, Вене. Везде –  грандиозный успех и восторг поклонниц!

В 1911 году Пуаре открывает первую во Франции школу декоративных искусств. Для этого он берет на пансион 15 художественно одаренных девочек 12 лет и даже платит им небольшую стипендию. Место занятий - парки, музеи Лувр и Версаль, улицы, заполненные живописной толпой, рынки с пестрыми красками садов и огородов. В студии девочки с радостью выплескивают на бумагу все богатство ощущений и образов прошедшего дня. Позднее по этим эскизам раскрашивают ткани, обои, ковры, расписывают фарфор!

 В 1912 году  вместе с известными художниками (Поль Ириб, Жорж Лепап) Пуаре начал издавать «Журнал изысканного тона». Тираж – 2000 экземпляров, рисунки раскрашивают от руки через трафарет. 30 журналов (для особых клиентов) печатают на лучшей мелованной бумаге и оформляют, как подарочный альбом.

А потом война переменила абсолютно все!

Клетка без птицы, соты без пчел

После 5 лет на фронте Пуаре оказался в положении отца, который не узнает своих детей: «Углы вместо плеч. Плоскость вместо груди. Клетка без птицы, соты без пчел!» Женщины! Что случилось с вами? Куда исчезли шарм и загадочность, привычное кокетство и желание нравиться?

Одежда стала «практичной» и «рациональной». Ее упростила и укоротила Коко Шанель – «изобретательница скуки!»   Новая королева моды вовремя подоспела со своим «маленьким и черным». Случайно столкнувшись с Шанель, как всегда облаченной в черный костюм, Пуаре спросил: «Вы в трауре? Кого оплакиваете, мадам?» Шанель, не задумываясь, отвечала: «Вас, мой дорогой, вас». Эти слова оказались пророческими.

Поль Пуаре, однажды изменивший время, не стал прогибаться под новые веяния. Пережить однообразный черный цвет и пластмассовые бусы он уже не смог.

Феликс Юсупов вошел в магазин. Да, было время, когда князь считался здесь почетным клиентом, а вот теперь… Русская аристократия не смогла перенести удара, нанесенного ей революцией.

Луи Картье поднялся навстречу, вежливо улыбнулся, но во всей его позе чувствовалось что-то настороженное. «Ишь, какую стойку сделал, не хуже борзой», - не удержался от сравнения Юсупов, и чтобы поскорее покончить с этим неприятным делом, сразу приступил к сути:

- Господин Картье, не купите ли вы это?

Сколько драгоценностей перевидал знаменитый ювелир за свою жизнь, но эта… На ладони сидевшего перед ним величавого мужчины (поговаривают, что именно он убил того самого Распутина) лежала крупная жемчужина. Знаменитая «Пелегрина» («Несравненная»)! Тот, кто давал ей название, понимал толк в жемчуге. Идеально грушевидная форма, блеск и оттенок были достойны восхищенья…

- Князь, я счастлив держать в руках это сокровище. Разрешите мне обдумать сумму, которую я готов вам предложить. И… простите за вопрос, вам не жалко расставаться с ней?

- Как вам сказать. Моя матушка обожала ее. Но драгоценности, даже такие красивые, всего лишь безделушки. На Востоке считают, что созерцание жемчуга учит мудрости. Так вот, я понял, что главное богатство моей жизни – жена Ирина и слуга Гриша. Каждый день благодарю бога за то, что они со мной, и прошу им здоровья.

Картье купил жемчужину, а потом продал ее на аукционе Кристи за 2 миллиона 780 тысяч франков – невиданные по тем временам деньги.

Новой хозяйкой «Пелегрины» стала Элизабет Тейлор.

Лето 1910 года. Анна Ахматова приехала в Париж в свадебное путешествие с мужем Николаем Гумилевым. «Все на улице заглядывались на нее: высокую, стройную, гибкую. Когда она шла в белом платье и белой широкополой соломенной шляпе с большим белым страусовым пером, мужчины вслух выражали свое восхищение».

Амадео Модильяни жил в Париже четыре года:  непонятый, непризнанный, неприкаянный. Почти нищий. Французы прозвали его Моди (maudit – проклятый).

Их встреча произошла в знаменитой «Ротонде» на Монпарнасе – здесь собиралась вся парижская богема.  Анну с Николаем пригласили друзья.  Кто этот красивый итальянец в фетровой шляпе и красном шарфе, который все время рисует в синем блокноте?

Он поднял глаза, ища новую модель, и вдруг замер изумленно. Молодая женщина… Какое лицо… Она, которая за ним наблюдала давно, подошла, ощутив его взгляд, села напротив. Они заговорили. Где был в это время Гумилев?

Потом Моди всю зиму писал ей безумные, пылкие письма. Она грустила, мечтала и едва успевала записывать стихи, которые приходили и приходили.

В марте Гумилев вернулся из поездки в Африку.  Анна  вскоре уехала в Париж. Одна.  К своему Амадео.

…Они были молоды.  Ей 20, ему 26. Оба талантливые художники кисти и слова, их невероятно влекло друг к другу. Царственная красота юной поэтессы приводила в восторг его утонченный вкус.  Тогда и появились эти рисунки, « боттичеллевские» линии которых будут сопутствовать всем женским образам, созданным им после.

Два месяца безудержного счастья...Они гуляли, читали друг другу стихи Верлена по-французски, потом она читала свои… по-русски.  Он слушал музыку русской речи и хотел ее рисовать. Она заламывала руки и часами сидела в неудобной, но так понравившейся ему позе…

Как-то раз мы, вероятно, плохо сговорились, и я, зайдя за Модильяни, не застала его и решила подождать его несколько минут. У меня в руках была охапка красных роз. Окно над запертыми воротами мастерской было открыто. Я, от нечего делать, стала бросать в мастерскую цветы. Не дождавшись Модильяни, я ушла. Когда мы встретились, он выразил недоумение, как я могла попасть в запертую комнату, когда ключ был у него. Я объяснила, как было дело. "Не может быть,- они так красиво лежали..."

Анна Ахматова

Модильяни любил ночами бродить по Парижу, и часто, заслышав его шаги в сонной тишине улицы, я подходила к окну и сквозь жалюзи следила за его тенью, медлившей под моими окнами

Анна Ахматова

Потом она вернулась в Россию. И жила в ожидании писем. Позовет ли? Не позвал…

А она ждала…Под напором пережитого чувства у Анны Ахматовой рождались новые строки.

Через пару лет был издан ее самый знаменитый сборник стихов – «Четки», весь пронизанный Парижем и воспоминаниями… О нем. О Модильяни. Его имя названо не было.